Тотальное беззаконие и правовой нигилизм, которые сегодня демонстрируют США и другие страны Запада показывает, что без закона не может существовать не только социализм (само собой), но и капитализм (как устойчивая система) тоже. Уголовная антимораль американской «малины», выступив сперва могильщиком СССР, теперь, на наших глазах, выступает и могильщиком капитализма.
Отсюда вывод: социализм и капитализм – два побега из одного корня. Этот корень называется «идея законности», идеология правового регулирования отношений и развития правосознания в обществе. Если совсем отказаться от законности (как это сделали США и их сателлиты) – то система капиталистических отношений тоже идёт вразнос. Ибо – сколько бы денег ни загрёб лопатой – а если спишь с револьвером под подушкой, и боишься нос показать из-за каменной стены, удовольствия от такого «раннефеодального» уклада тоже маловато…
Идея о том, что нужно жить по закону – порождена в рамках монотеистической цивилизации, вырастает из заветов Бога и храмовой этики служения, и весьма спорная с точки зрения социал-дарвинизма (почему, в частности, атеизация-деидеологизация и криминализация всегда идут рука об руку). Можно спорить о естественности или противоестественности этой монотеистической идеи.
Но если мы (опуская споры) пришли, по условию задачки, что законность «нужна – и точка», то далее следует закономерный вопрос: если мы не хотим, как в США сегодня, если мы хотим жить по законам (а не заставлять законы жить под нами, проституируя их) – то КАКИЕ законы нам нужны?
Вы, может быть, удивитесь, но законность есть не только при социализме, но и при капитализме (организованном традиционным образом) тоже. Понимаю, сейчас в это трудно поверить, но я говорю, как историк, анализируя предшествующие эпохи.
Человек – если он человек, а не совсем законченный дегенерат – имеет важное отличие от животного: его реальности «бинокулярна». Человек видит не только то, что есть, не только данность в ощущениях, но и то, что ДОЛЖНО быть (идеал). Это, собственно, первым делом и выделяет его из животного мира (другие отличия придут потом).
Мы видим не только то, что есть, но и то, что должно быть. Хотя его нет. Но будет – говорим мы. Это «будет» — фундаментальная основа человеческой созидательной деятельности, конструирования, изобретательства, планирования и т.п.
И социализм, и капитализм суть есть идеи – соприкосновение которых с реальной практикой равным образом драматично. На бумаге всё гладко – но про овраги забывать нельзя.
Главная формула деградации социализма, которую я, как историк, могу выделить из анализа реальных обществ социализма – это его склонность выдавать желаемое за действительное.
Нечто (например, преодоление насилия, террора, низменных инстинктов, изобилие материальных благ) – лишь отдалённая цель, а мы берём и говорим, как будто это УЖЕ ЕСТЬ. Ну и, натурально, попадаем впросак. Потому что нельзя выдавать желаемое за действительное.
Цивилизованный человек с его «бинокулярным» мышлением (понимая то, что есть, и то, что должно быть, обетовано) – не имеет права смешивать наличное и необходимое, каким бы необходимым для себя это не считал. Жизнь есть жизнь, а идеал – это идеал. Был бы он жизнью – не был бы идеалом.
Но – злые языки зовут идейных людей «шизофрениками», намекая на то, что двойное видение напоминает раздвоение личности. Чем проще человек, чем он менее образован – тем труднее ему удерживать в голове ДВЕ реальности, не сливая их в единую. Чаще всего это не вина, а беда: человек и не хочет, просто у него получается смешение.
Главная проблема социалистов во все времена и у всех народов – это их мечта о ненасилии, которая сталкивается с реальностью необходимого для удержания власти насилия. Это суровое испытание для психики, которое выдерживают «далеко лишь не только все».
Хрен бы с другими – искренний социалист самому себе кажется шизофреником, когда, ненавидя убийства, убивает убийц – потому что иначе убийства не остановить. В своё время это сломало Льва Толстого – гениальнейшего сердцеведа, придумавшего нелепейшую теорию о «непротивлении злу насилием». А ведь Лев Толстой был не только выдающимся гением, но и образование имел высочайшего уровня, его знания, эрудиция, глубина мысли поражают!
И всё это, замешанное на постном масле жажды добра, выродилось в «толстовство»…
Трагедия социалиста в том, что убивать ему очень не хочется (иначе он не был бы социалист) – но нужно, чтобы защитить свой идеал о том, что людей нельзя убивать…
И мы должны озвучить ключевой парадокс общественной жизни:
С одной стороны, при появлении монотеистических религий, в сознании человека Правда отделилась от Силы. Правда (Справедливость, Добро) – стала отдельным понятием, не всегда побеждающим, не всегда физически сильным, иной раз горько битым – но Кривдой от побоев не становящейся.
С точки зрения социал-дарвинизма, если Христа распяли, то он был не прав, а правы его палачи. Ведь всё, что проигрывает – эволюционный тупик, и в теории эволюции считается отбросом.
Но с точки зрения христианства Христос, хоть и был распят – но смертью смерть попрал, воскрес, и всех своих гонителей превзошёл.
Какая точка зрения правильная? Не будем здесь пускаться в дискуссии, просто зафиксируем обе, как есть.
Одни убеждены, что Сила – и есть Правота, и никаких иных доказательств Правоты, кроме физической победы, не существует.
Другие отделяют Силу от Правды, говорят, что это разные явления. Сила – удел тела, а Правда – удел души.
До монотеистических религий, а так же при фашистских режимах господствует эволюционистская точка зрения: кто кого сможет убить, или, на минималках – сломать, запугать, тот и прав. Доказательство его правоты – его возможность всех подмять под себя. Не был бы прав – не смог бы.
Внутри монотеистической цивилизации закон возникает, разумеется, не сам собой, а как шпаргалка для намеренного жить по правде. Силе закон не нужен, она сама себе закон (кто ей возразит?) – а вот при намерении жить по Правде – иной раз требуются шпаргалки, чтобы не на кулаках и дубинах выяснять отношения.
+++
И социализм, и капитализм родились в недрах христианской цивилизации, и вне её платформы немыслимы. Вы никогда не сумеете объяснить викингу или печенегу (или гитлеровцу, или бандеровцу) – зачем нужны деньги, если есть топор?
Сам по себе денежный оборот нуждается в законодательном регулировании, потому что если силой отбирать всё, что понравилось – зачем деньги, к чему их посредничество?
Мы знаем, что до капитализма роль денег была, мягко говоря, «скромна». Власть чаще всего обходилась без них, доминируя силой над территорией, и лишь изредка прибегала к их помощи во второстепенных расчётах. Мы помним, как рыцарь из «Маленьких трагедий» Пушкина грозится повесить ростовщика – и это даёт нам понять, как мало значили деньги до капитализма (тем более даже и они, где были, силой переходили из рук в руки).
В условиях криминального беспредела деньги утрачивают сперва господствующую, а потом и всякую функцию (что в очередной раз демонстрирует нам волюнтаризм Американской Империи). Даже если они формально остаются – они уже не деньги в терминологическом смысле, доллар – не есть экономические деньги, как кирпич, продаваемый рэкетиром на тёмной дороге водителю – не есть в экономическом смысле «товар».
Капитализм, как идея, попытался сформулировать заменяющие грубое и прямое насилие принципы отношений между людьми. Насколько у него это получилось – другой вопрос, но попытка была, а кое-где даже и удалась.
В классическом капитализме деньги рассматривались теоретиками как универсальный эквивалент реальных благ (а не как доллар США, давно уже ставший пиратской «чёрной меткой» в глобальном шантаже).
Из этого вытекало, что денег нельзя печатать сколько хочется батьке Махно – а только в том количестве, какое соответствует реальным благам. Мол, нет зерна, тканей, металлов, топлива – нет и денег! В точности это правило никогда не соблюдалось, но приблизительно – кое-где к нему подходили.
Если социализм говорит о врождённых правах человека, то идея капитализма иная: любые блага, включая и простое выживание, должны быть заработаны, такой деятельностью, за которую другие люди готовы давать деньги.
Потому социалисты поют «за столом никто у нас не лишний» — что есть утопия, а капиталисты пытаются монетизировать даже материнство и младенчество, что тоже утопия.
Социализм называют «царством труда» — потому что он утверждает, что если есть человек – то у него должна быть возможность достойно зарабатывать. Заработок мечтательно привязывают к самому факту существования человека: раз родился, значит, нужен!
Капитализм рассматривает вопрос гораздо жёстче: если твоё появление в этом мире не оплачено – нахер ты тогда сюда явился? К нашему банкету проходят только приглашённые гости, а не всякий случайный прохожий с улицы!
Корневая разница в этих двух подходах к становление законности, и пониманию самой сути такого явления, как законность, обуславливает деградацию обоих идей при столкновении с практикой.
Как мы уже отмечали, социализм деградирует, выдавая желаемое за действительное. Если человеку должно быть хорошо – то как будто ему уже и хорошо. Если он должен быть добрым – то он как будто уже и добрый. Если мы не хотим насилия – то отменим его прямо сейчас, а не как лицемеры, сто лет спустя, и то неточно!
Чем ближе к своим идеалам социализм, тем прекраснодушнее он становится, и тем ближе он к своему краху.
Потому что у биосферы свои законы, и мы вынуждены их соблюдать. Каким бы прекрасным ни казался нам наш закон – если мы не в состоянии утвердить его грубой силой – его отменит обладатель грубой силы. Придёт и пинком нас из руководящего кресла вышибет. Так, как это сделали мафиозные хищники сделали с прекраснодушными «маниловыми» КПСС в конце 80-х годов.
Ведь не все партийцы срослись с мафией, много было и честных партработников, другое дело – что силы у них в руках никакой не осталось.
Бумажечкой ты загородишься только от того, для кого бумажечка священна.
Если же твоя бумажечка для него не священна – то никакого щита из неё не выйдет.
Приказ о назначении на должность ничего не значит, если не отдан из центра, обладающего реальной, страшной силой. Если ты беззубый – то хищники плевать хотели на твои «конституционные права» и «документы о владении собственностью».
Стремление социализма к ненасилию в какой-то момент делает его мясом без костей. Едой волков. Стремление социализма к добру, такое же органичное для него, как стремление к ненасилию – в какой-то момент приводит к пульверизации (распылению) всех его материальных активов, при его попытках накормить и обогреть каждого голодранца на планете, безвозмездно, за одно спасибо. А то и не ожидая благодарности…
Мы понимаем фундаментальную причину такой деградации социалистических форм власти: если человек привык выдавать желаемое за действительное (например, вбил себе в голову, что люди от природы добры и ласковы) – он теряет связь с объективной реальностью. Вослед чему теряет и власть – если каким-то чудом ею сперва овладел.
Социализм оставил нам прекрасные воспоминания счастливого детства, но – мы, друзья, лично видели, как он растворился в маниловщине, как принцип «лучшее – враг хорошего» убил его на наших глазах.
Оттого писатель А. Леонидов и назвал, грубовато, на мой взгляд, но образно, схватку социализма с капитализмом «битвой лохов с чудовищами». Пояснив, что лохи, как лохам и положено, всё перепутали, запутали и себя, и других, чудовища же были вполне безошибочны в своей чудовищности.
Вывод: цивилизация запрещает нам выдавать желаемое за действительное. Если у тебя мешок муки, а ты считаешь, что нужно не меньше 10, то не ври, что у тебя УЖЕ есть 10 мешков! Желание твоё почтенно – но реальности подменять не должно.
Капиталистическая идея при столкновении с практикой деградирует противоположным образом.
Дело в том, что капитализм склонен выдавать действительное за желаемое. Он пытается узаконить то, что есть – не давая никакого козырька, никакого задела на будущее для лучшего мира. Это он называет «трезвым реализмом» и гордо противопоставляет «коммунистической утопии».
Хотя социализм – течение очень проблемное для цивилизации, а особенно когда он с примесями атеизма, материализма – но капитализм для неё всё же более опасен. Логика движения капитализма – засыпание, плавно и незаметно переходящее в смерть.
«Как сейчас – так всегда всё и будет. Или хуже» — такова его формула.
Борьба за неухудшение – единственная, которую ведёт капитализм, да и то с крайне сомнительными успехами.
Идеалу не за что зацепится в этом токсичном «реализме». Мечте тут нет места. Светлое Завтра – преступная утопия, разжижающая мозги.
Следует, конечно, различать американский уголовный беспредел сегодня – и традиционный капитализм, в котором имелись законы прямого действия. Но законы эти строились так, чтобы законсервировать реальность и собственность!
Столкнувшись с чем угодно действительным, с чем угодно – подкинутым жизнью в процесс её становления – капитализм выдавал это за желанное, мол, именно это и нужно. Человеческие пороки в его мышлении – непреодолимы. Даже снимая космическую фантастику, пытающуюся заглянуть на пять или десять веков вперёд – капитализм рисует на фоне космических кораблей и множества заселённых планет всё ту же унылую картину «дня сурка»: на месте и бедность, и наркомания, и алкоголизм, и проституция, и уголовщина, и коррупция, и… Ну, словом, «всё будет, как при бабушке»…
В силу указанных пороков социализм оказывается утопией, а капитализм – застойным болотом безысходности. Например, отказ планировать экономику, и вообще будущее – есть капитуляция разума перед хаосом, познания перед слепыми стихиями.
В обоих случаях причина катастрофы – утрата бинокулярного мышления, способности одновременно видеть и реальность, и идеал. Иной ослеп до такой степени, что кроме идеала ничего под ногами не замечает, как в очках виртуальной реальности: разумеется, дойдёт он только до первой ямы.
Другой утратил преимущество человеческого мышления, видит только реальность в её прямой данности, не в состоянии даже и умозрительно, даже мечтательно предположить какую-то её трансформацию в желательную сторону.
Ал. Берберов, команда ЭиМ