Обратимся к свидетельству выдающегося русского психиатра, генерал-майора медицинской службы В. М. Бехтерева: «С 1767 по 1863 г. винный откуп обеспечивал 33 % государственных доходов, превосходя поступления от прямых налогов – подушной подати и оброка с государственных крестьян. В 1850-е гг. эта цифра выросла почти до 38 %».
«Самые осторожные расчеты показывали, что откупщики, платившие казне в конце 1850-х гг. по 124,5 млн руб. в год, получали ежегодную прибыль в 600−780 млн руб.: четверо из них имели годовой доход более 5 млн руб., четверо – более 1 млн руб., тридцать – от 500 тыс. до 1 млн руб., доход 85 откупщиков составлял от 100 тыс. руб. до 500 тыс. руб.»
По данным статистики, величина бюджета царской России в 1867 году составляла доходы 415 млн руб., а расходы – 425 млн руб. Таким образом, доходы, которые «снимали» частные лица, почти в два раза превышали годовую сумму бюджета (!).
Ряд предпринимателей (некоторые из которых были нерусскими) создавали огромные капиталы на спаивании русского народа, так «…состояние богатейшего откупщика того времени Д. Е. Бенардаки (грека по национальности) достигало 20 млн руб. Капитал откупщика-старообрядца В. А. Кокорева оценивался перед реформой в 6–7 млн руб… Крупнейший откупщик Е. Г. Гинцбург (выходец из «черты оседлости») «заработал на откупах до 8 млн руб. серебром».
Антиалкогольные бунты и борьба с пьянством
Спаивание народа вызвало протесты интеллигенции и Церкви. Крестьянская община понимала пагубность спаивания населения, труженики села спивались и не могли работать. Хозяйства терпели убытки, страдали семьи, жены, дети. Из жадности кабатчики подняли за небольшой промежуток времени цену ведра водки с 3 до 10 рублей. При этом увеличивался и оброк с непьющих крестьян, что и привело к бунтам.
В течение 1858–1859 гг. в 32 губерниях России прокатились антиалкогольные бунты с требованием закрыть все кабаки. Виноторговцы снижали цены, но крестьяне отказывались пить. В связи с падением дохода откупщики пожаловались царским чиновникам. В ответ царская власть издала нелепые указы весны 1858 года о запрещении общественных форм проявления отказа от пития.
К этому процессу по инициативе приходского духовенства и при его активном участии в конце 50-х годов стали учреждаться общества трезвости. Во главе обществ стояли активные, самоотверженные пастыри, например протоиерей А. В. Рождественский, которым было крайне трудно нести это служение. Число людей в эти обществах достигало около 500 тысяч.
Как пишет С. В. Родионов относительно борьбы духовенства: «Могла ли церковь стать реальной силой?.. Духовенство северо-западных областей имело успех – крестьяне выносили приговоры, закрывали кабаки и прекращали курение вина. Испуганные откупщики обратились с жалобой к министру финансов, а тот к обер-прокурору Священного синода. И Синод – тот самый, который ратовал за общества трезвости,– антиалкогольные проповеди запретил».
Как отмечали ученые-современники, пьянство и алкоголизм были связаны с тяжелыми экономическими условиями существования рабочих, у которых не было перспектив, чтобы вырваться из нищеты: «Плохой заработок, дурная, а часто и отвратительная квартирная обстановка, плохое питание, полное однообразие изо дня в день, страдный и значительно истощающий труд, доходящий до 18 час. в день в период живого сезона, умственная тьма – вот условия жизни большинства мелкого рабочего люда».
По данным исследований Первушина, потребление алгоколя у городских жителей в 4–4,5 раза выше, чем на селе, потребление в рабочих кварталах в 3–4 раза выше, чем среди состоятельных классов.
Для пополнения бюджета в 1895 году Витте ввел четвертую винную монополию, но наряду с этим учредил попечительства о народной трезвости, однако в них часто оказались занятыми люди, которые продавали водку. Водку стали продавать в запечатанной посуде и мелкой расфасовке, что способствовало доступности спиртного.
За 18 лет деятельности монополии питейный доход казны вырос в три раза. В 1913 году винная монополия давала 26 % доходов бюджета России.
Согласно данным В. М. Бехтерева: «Довоенная статистика указывает, что в 1902 г. в России было выпито 68 млн ведер водки, в 1907 г. – 85 млн ведер, а в 1912 г.– 96 522 429 ведер сорокаградусного спирта».
В 1914 был принят сухой закон, который действовал всю войну. Меры по борьбе с алкоголизмом достаточно быстро привели к резкому падению потребления алкоголя.
Брат и соратник Н. А. Милютина считал, что нельзя «безгранично увеличивать тяготы налогов, падающих у нас почти исключительно на рабочий, беднейший класс народа, и без того уже доведенный до нищеты», и полагал, что «главным делом был коренной пересмотр всей нашей налоговой системы».
Но царское правительство (как и сейчас) не смогло решить проблему социальной ответственности своей элиты. Подоходный налог в царской России был введен достаточно запоздало, в 1916 году, даже на фоне огромных потерь бюджета, возникших после отмены казенной винной монополии в 1914 году, что послужило одной их причин развития кризиса 1917 года.
Публичные дома
В царской России была легализована проституция. Активное развитие проституции началось во время Петра I из-за роста обширных связей с Европой. В это же время с ней начинается борьба. Император Николай I в 1840 году легализовал проституцию, установив над работницами данной сферы строгий надзор. Женщины сдавали паспорт, получая «заменительный билет», в народе – желтый билет. Три четверти дохода причиталось хозяйке дома, одна четверть – «работнице». Нижний возрастной предел для работниц борделей составлял 16 лет, в начале XX века порог был повышен до 21 года.
В 1901 году было официально зарегистрировано 2 400 публичных домов, в которых было занято около 15 000 женщин. На самом деле теневых притонов было намного больше. По сведениям Врачебно-полицейского комитета, в 1910 году в Санкт-Петербурге в этой сфере было занято около 2 600 женщин.
По данным опроса, 75 % опрощенных занимались этим ремеслом из-за недостатка средств к существованию. Средний заработок работницы в Санкт-Петербурге составлял 12–15 рублей. За самое дешевое жилье (угол, койку или полкойки) квартирантки платили от 1 рубля 50 коп до 4 рублей, причем угол стоимостью менее 3 рублей был темный, сырой или холодный, а за полкойки нередко плата составляла 2–2,5 рубля. 33 % работали прислугой, 23 % были ремесленницами, 14 % – фабричными работницами, а 5,3 % – поденщицами. По статистике 47,5 % занятых были крестьянками. Среди работниц активно распространялись венерические заболевания, если в 1910 году были больны 52,7 % занятых, то в 1914 году – до 76,1 %.
Редким женщинам удавалось изменить свою судьбу, почти все они заканчивали жизнь в болезнях в борделях или на улице. А. Куприн: «А перед вечером женщины проснутся и будут готовиться к следующей ночи. И так без конца, день за днем, месяцы и годы, живут они в своих публичных гаремах странной, неправдоподобной жизнью, выброшенные обществом, проклятые семьей, жертвы общественного темперамента, клоаки для избытка городского сладострастия…»
Проституция становилась соблазном нравственного растления и источником уничтожения душ, охватывавшего все слои русского общества. Как писал тот же Александр Куприн: «Здесь бывают все: полуразрушенные, слюнявые старцы, ищущие искусственных возбуждений, и мальчики – кадеты и гимназисты – почти дети; бородатые отцы семейств, почтенные столпы общества, и молодожены, и влюбленные женихи, почтенные профессоры с громкими именами, и воры, и убийцы, и либеральные адвокаты, и строгие блюстители нравственности – педагоги, и передовые писатели – авторы горячих страстных статей о женском равноправии, и сыщики, и шпионы, и беглые каторжники, и офицеры, и студенты, и социал-демократы, и анархисты, и наемные патриоты»…
Не совсем понятно, как это занятие могло быть легализовано в православной стране. В «Правилах для содержательниц домов терпимости» были регламентировано место размещения борделей – не ближе чем 150 саженей – около 300 метров – от церквей, училищ и школ. Не близко ли?
После событий 1917 года проституция была моментально запрещена и ликвидирована коммунистами именно в силу нравственных оснований! А ведь блуд в христианстве считается смертным грехом, и как писал Апостол Павел: «Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники – Царства Божия не наследуют».
Сектантство
Сектантство получило значительный импульс после церковного раскола, который подготовил почву для распространения инакомыслия как массового явления.
По мнению Д. Грацианского сектантство возникает из-за недовольства нравственным уровнем общества. Первое отделение от Церкви совершается на почве теоретической, второе – на почве бытовой, а третье – на почве моральной.
Что создало предпосылки для зарождения интереса в России к сектам?
Одной из важнейших причин был низкий уровень духовенства, которое не имело в то время должного образования. Как свидетельствовал архиепископ Платон: «В церквях учительства нет, истина Христова не сохраняется, христианские стада ходят неимуще пастыря, некому поставить, поувещевать, утешить, обличить, а есть кому собирать, обольщать, обольщаться».
Эти факторы вывали падение авторитета духовенства. Среди сектантов часто были люди другого толка, которые внешне были предельно четкими, яркими и интересными, скрывая за этой ширмой ложь, но чтобы это понять, у человека должен быть соответствующий уровень. Так люди и попадали в ловушку.
Официальная статистика занижала число сектантов. Согласно данным первой переписи населения 1897, «в России имелось 100 различных сект и толков, а общее число сектантов и раскольников составляло 2 173 733, т. е. 2,3 % от общего числа православных».
Как признает один из руководителей переписи: «Определить действительную величину всего раскольничьего населения нет никакой возможности… Лучшие авторитеты… во многих губерниях определяют цифру его в 10 % всего народонаселения или от 6 до 7 млн душ обоего пола, т. е. в 10 раз более официальных показаний».
По оценкам В. Д. Бонч-Бруевича, к началу XX века в России было 2,5 млн раскольников и около 10 млн – сектантов.
Система телесных наказаний
Официально телесные наказания установил Пётр I. В частности, в воинском Уставе они были представлены с особой жестокостью: битье батогами и шпицрутенами, клеймение железом и пр.
Закон позволял помещику жестокие наказания крестьян розгами: при строгом наказании виновному назначалось не менее шести и не более семидесяти пяти ударов, а при строжайшем (за воровство и некоторые другие проступки) – от семидесяти пяти до ста пятидесяти ударов. Бессмысленная система телесных наказаний приводила к эскалации насилия.
17 апреля 1863 года, в день своего рождения император Александр II (Освободитель) издал указ о запрете наказаний шпицрутенами, плетьми, кошками, а также воспретил прогонять сквозь строй и накладывать клейма. Сохранялось лишь наказание розгами для лиц мужского пола. В реальности крестьянок продолжали пороть, а осужденным женщинам освобождение от телесных наказаний даровали лишь в 1893 году.
Наиболее активно выступал против полной отмены телесных наказаний граф Лев Толстой. В 1859 он открыл в Ясной Поляне школу для крестьянских детей, объявив, что школа бесплатная и телесных наказаний в ней не будет. А в 1895 писатель написал статью «Стыдно», направленную против телесных наказаний крестьян.
В 1913 историк Николай Евреинов писал: «Вся жизнь народа проходила под вечным страхом истязания: пороли родители дома, порол учитель в школе, порол помещик на конюшне, пороли хозяева ремесел, пороли офицеры, становые, волостные судьи, казаки… Отмена телесных наказаний не ознаменовала отмену привычки и страсти к ручным расправам. Пробегая мрачные страницы истории телесных наказаний, мы убеждаемся… что переход от тьмы к свету невозможен без промежутка ослепления».
24 августа 1904 года все виды телесных наказаний были официально отменены. Но наказание розгами остались в исправительных арестантских отделениях и военных тюрьмах до революции 1917 года.
Уровень просвещения и духовного образования
В стране был недостаточен уровень просвещения народа, который читал жития святых, а Евангелия не знал. Длительное время Библию не переводили на мирской русский язык. Митр. Филарет был за издание, Безобразов против, против был и Победоносцев. Говорили, что русский язык базарный. Издали русский текст только при Александре II. Такое впечатление, что до народа не хотели доводить Божье слово, которое само по себе изобличало несправедливость этого мира.
Характерен в этом смысле диалог русского писателя Владимира Марцинковского, который в своих воспоминаниях пишет о своем диалоге с революционным матросом, произошедшим уже после революции: «Один из солдат похвалялся грабежами и убийствами, в которых он участвовал в дни революции. Я не выдержал, встал из своего уголка и спросил рассказчика: «Разве Христос в Евангелии учил так делать?» – «А нешто мы его читали? Мы только крышку Евангелия целовали… А что в ем писано, того не знаем». Поистине, «гибель народу без слова Божия».
Несмотря на определенное развитие системы начального образования, в том числе духовного, уровень катехизации и знания основ христианства среди значительной массы простого населения был крайне низок. На развитие системы образования не хватало денег.
Согласно данным В. М. Симчеры, уровень грамотности в царской России в 1900 году был низок – из населения в 133,1 млн грамотных было 40,4 млн человек. По результатам первой российской переписи 1897 года, число грамотных составило 21,1 %. К 1917 году уже половина обитателей Центральной России была грамотной, но в целом по стране этот показатель не превышал 30–35 %.
Как пишут современники, вера в народе носила бессознательный, традиционный, обрядовый характер. Обер-прокурор К. Победоносцев писал «о множестве затерянных в глубине лесов и широте полей наших храмов, где народ тупо стоит в церкви, ничего не понимая, под козлогласование дьячка и бормотание клирика». Е. А. Воронова: «Иной православный, что татарин, сам не знает в кого верует, в церковь редко ходит, а ребят совсем туда не водит».
Помимо кризиса начального духовного образования, сильнейшие деградационные процессы происходили в семинариях, где значительная часть студентов учились для получения бесплатного образования и дальнейшего обучения в светских вузах. По статистике, из 2 148 человек, выпущенных семинариями в 1911 году, к 1913 году приняли сан лишь 574 человека.
Для того чтобы исправить подобные проблемы, нужна была мощная система светского и духовного образования. Построить ее царская Россия, которая хронически не имела денег на развитие из-за привязки к золотому стандарту и низкому уровню налогообложения элит, не могла принципиально. И эта проблема также достаточно быстро была решена в СССР, где образование – и среднее, и высшее, стало бесплатным и доступным для всех граждан.
Оккультизм и спиритизм
В высших слоях общества получил широкое распространение оккультизм. В России первые спиритические сеансы прошли в 1853 году. Русское общество воспринимало его по-разному, кто-то как баловство, кто-то серьезно, кто-то считал его грехом и осуждал. Казалось, что эта мода быстро спадет, но она продержалась почти 60 лет. Наш известный ученый Д. И. Менделеев выступил против и по его инициативе в 1875 году была образована комиссия для изучения спиритизма.
Новым развлечением увлекся не только передовой высший свет, но и представители буржуазии и мещанства. Спиритические сеансы делали тайно, так как спиритизм осуждала Церковь и их репутация была сомнительна. Главными сторонника спиритизма в России стали профессор Егор Вагнер и богатый помещик Александр Аксаков. Активным сторонником этого явления был также известный химик, академик А. Н. Бутлеров.
В спиритических сеансах, по свидетельству Анны Тютчевой, принимал участие Александр II, пытавшейся перед реформой вызвать дух своего отца Николая I. Император Николай II и Александра Федоровна принимали участие в спиритических сеансах в период с 1903 по 1904 год, устраиваемых черногорками Милицей и Станой, где «вызывали» дух Александра III. Однако эти увлечения прошли.
Развитие капитализма: падение духовности и религиозности
После реформ 1861 года с началом развития капитализма в России начался кризис «традиционной религиозности». Основная причина заключалась в том, что, мигрируя в город (так называемое отходничество), в основном в Санкт-Петербург или Москву, где можно было легко найти работу, крестьяне отрывались от Церкви, подобно городским жителям отвыкали ходить на воскресное богослужение, попадали в среду, в которой нарастали безнравственные тенденции: отсутствие семьи, неимение детей, сожительство.
В Петербурге к началу 1900-х годов каждый четвертый ребенок был незаконнорожденным, в 1893 году в столице количество абортов от числа рождений составляло 20–22 %. В деревне носителем консервативной тенденции, соблюдения постов, посещения Церкви – была община.
Война, ее бессмысленность, неудачи, слухи о предательстве сломали духовность солдатской массы, основной частью которой были крестьяне. Все это озлобляло людей. Война же стерла всякий порог перед применением насилия и жестокости. Активистами советской власти часто становились бывшие солдаты, которые, утеряв веру, вели себя жестоко, как бы неся месть представителям старой власти за все невзгоды и тяготы войны и экономической эксплуатации, копившиеся поколениями.
Как писал П. Н. Врангель: «Двухлетняя война не могла не расшатать нравственные устои армии. Нравы огрубели; чувство законности было в значительной мере утеряно… Все это создавало благоприятную почву для разжигания в массах низменных страстей».
Проблемы экономики и государства: повод для духовного брожения
Крепостничество было настоящим рабством, принимавшим самые уродливые формы. Крестьяне получали худшие земли, не имели права пользоваться лесными угодьями, лугами. Все это привело к постепенному и многолетнему накоплению ненависти простых крестьян, составлявших большинство населения, к помещикам и к власти.
Общество было сословным, власть опиралась главным образом на дворянство и помещиков, используя крепостное право как простую форму сбора налогов и экономического «содержантства» высших классов. Государство всячески поддерживало путем кредитования их через правительственные банки, но это не добавляло этому классу предприимчивости.
Христианский характер русского общества требовал поиска справедливости и большей демократизации жизни общества. Но элиты не могли принести свои паразитические интересы в жертву общественному прогрессу. Еще Екатерина II исследовала вопрос отмены крепостного права, но поняла, что это практически невозможно.
Александр II освободил крестьян, но их материальное положение, а затем и разочарование во власти усилилось. Народ думал, что помещики искажают указы государя. Крестьяне заплатили за землю слишком высокую цену, а их зависимость от помещиков сохранялась. В результате реформ власти дали возможность перестроить дворянские хозяйства на рыночные рельсы или продлили «агонию» помещиков, так как основная часть этих денег была использована на потребление.
Верхи жили за счет народа, исходя из концепции вотчинного кормления, но отнюдь не всеобщего блага. Как мог народ объяснить бедность, выжимку всех соков с его скудного труда барином, фабрикантом, кулаком, лавочником, издевательство помещиков, выделение худших земель, невозможность ходить в барские леса, ростовщичество, пьянство, легальную проституцию, периодически возникающие голодные времена, городской пролетарский быт, низкие налоги на богатых и запредельные на тягловый люд.
Это побуждало в нем острое искание правды и справедливости в соответствии с той евангельской традицией, на которой он был воспитан в течение столетий. Трагедия была в том, в что в Церкви он найти ответы не смог и попадал в руки атеизма, сектантов, противников власти.
Несмотря на то, что такие талантливые экономисты, как С. Витте, С. Шарапов, А. Нечволодов и многие другие предлагали императору Николаю II выход из ситуации, он не смог решиться на ущемление прав правящего слоя, высасывавшего все соки из страны. Реформы Столыпина не решили земельные противоречия. Развитие промышленности было недостаточным и не могло дать работу огромной массе избыточного сельского населения.
Но после 1917 года коммунисты прекрасно использовали все рецепты русского экономического наследия, которое превышало каноны западной экономической мысли.
Социальная позиция Церкви и рост атеизма
Церковь призывала народ быть верной власти, все терпеть и смиряться, но призыв жить по евангельским законам к верхней части общества был слабым, отсутствовал или не доходил. Во время войны Церковь по заданию государства постоянно призывала и агитировала народ на участие в этой войне, что на фоне антивоенных настроений создавало негативный антирелигиозной фон. Но при этом Церковь теряла доверие народа, который уходил в атеизм.
В итоге и монархия, и государство, и Церковь оказались в руках новой, атеистической власти.
Интеллигенция переживала за народ и за развитие страны, чувствуя ответственность за это, критически оценивая действия власти, которая покрывала паразитизм элит, откладывая реформы, нужные для развития страны.
На этом фоне сначала в слое думающей интеллигенции, а потом уже после отмены крепостного права и в среде простого народа происходило все нарастающее брожение умов. Все больше людей сначала из высших прослоек, а потом и из простого народа превращались в «теплохладных» христиан и сторонников слома системы.
Верхи: нравственный кризис безответственности
По воспоминаниям Анны Тютчевой (о коронации Александра II): «…какое будущее ждет народ, чьи самые высокопоставленные представители развращены роскошью и суетностью до такой степени, что у них полностью отсутствуют национальное чувство и религиозное сознание, которыми они должны руководствоваться в своей жизни».
Огромная проблема царской России – эффективность ее элит.
Как пишет С. А. Нефедов о расходах и жизни правящего класса: «…за 1907 г… было вывезено хлеба на 431 млн руб.; взамен были ввезены… потребительские товары для высших классов… на 180 млн руб. и примерно 140 млн руб. составили расходы русских за границей… Для сравнения, в том же году было ввезено машин и промышленного оборудования на 40 млн руб., сельскохозяйственной техники – на 18 млн руб. (Ежегодник России… 1910: 191–193; Покровский 1947: 383)…На нужды индустриализации шла лишь очень небольшая часть доходов, полученных от хлебного экспорта».
А вот свидетельство министра земледелия 1915–1916 гг. А. Н. Наумова: «Процветают спекуляция хлебом, хищничество, взяточничество; комиссионеры, поставляющие зерно, наживают состояние, не отходя от телефона. И на фоне полной нищеты одних – безумная роскошь других. В двух шагах от конвульсий голодной смерти – оргии пресыщения. Вокруг усадеб власть имущих вымирают селения. Они же тем временем заняты постройкой новых вилл и дворцов».
Как считал В. О. Ключевский, у России были исторические проблемы выбора между вотчинным государством, которое обогащало только верхи, и государством всеобщего блага, которое давало выгоду бы всем слоям общества. Но только коммунисты реализовали этот выбор, который был хитростью уничтожен в процессе буржуазного реванша 1985–1992 гг.
Социально-регуляторная функция Церкви и ее нарушение
Инертность Церкви в царской России не позволяла ей просвещать ни низы, ни верхи. Пассивная роль Церкви, зависимость государей от элит делала санацию системы невозможной. Элиты должны были пожертвовать своим интересами ради государства и общего блага. Но кто их мог призвать к этому или принудить?
Ослабление религиозного горения пастырей на фоне пассивности привело к невозможности духовного просвещения, как элит, так и народа. Все это имело следствие – потерю духовности в обществе, хотя число храмов постоянно росло. Падение духовности лишает государства основного источника движущих сил развития (см. А. Тойнби).
Если народ и элиты общества будут допускать важные ошибки любого рода, связанные с отпадением от евангельской правды, то в самые критические моменты кто как ни Церковь может сказать об этом, как это делал Иоанн Златоуст или патриарх Филлип, патриарх Гермоген. Лишение такой возможности Церкви в царской России привело ее к неминуемой катастрофе. Нельзя превращать Церковь в политический инструмент покрытия грехов правящего класса.
По христианскому учению нельзя идти против власти, но это не значит, что нужно ничего не замечать. После революции 1917 Церковь открыто сказала и власти, и народу свое мнение о происходящем. Русская Церковь в XX веке явила невиданный сонм исповедников за веру, осужденных за ее защиту и правду.
По мысли Н. Бердяева, неся правду не только в личном, но и говоря о социальных проблемах, христианство могло бы способствовать преодолению нынешнего общественно-экономического кризиса. Ибо в основе этого кризиса лежит не что иное, как нарушение евангельских заповедей.
Как считал А. Тойнби, православная Церковь, не способная в то время возглавить духовный подъем русского народа, была заменена церковью марксисткой, скопировавшей у христианства нравственный закон, но без самого Бога.
В. Путин сравнил коммунистическую идеологию с христианством, отметив, что советская власть «приспособила под свою идеологию то, что человечество уже давно изобрело».
Эпилог
А. И. Деникин: « …четыре года войны и кошмар революции не прошли бесследно. Они обнажили людей от внешних культурных покровов и довели до высокого напряжения все их сильные и все их низменные стороны… вера не стала началом, побуждающим их на подвиг или сдерживающим от развития впоследствии звериных инстинктов… Грех, вызвавший противоположение «барина» мужику, офицера – солдату и создавший впоследствии благоприятную почву для работы разрушительных сил… Революция была неизбежна, ее называют всенародной… революция явилась результатом недовольства старой властью – решительно всех слоев населения».
Советское государство, несмотря на атеизм, не только в экономическом, но и духовно-нравственном плане было на голову выше своего предшественника. И этот фактор существует и сейчас, когда мы с 90-х воспитали целое поколение, не в полной мере усвоившее героизм и идеалы своих отцов и дедов. И та часть молодежи, которая не захотела защищать свою страну и спешно покинула страну, и игры олигархов по обе стороны СВО – печальный итог эпохи Горбачева – Ельцина.
Несмотря на колоссальные ошибки, в числе которых был атеизм, репрессии, коммунисты спасли Россию, дав всему (!) народу свет: образование, работу, просвещение. Россия совершила величайший и ни с чем несравнимый цивилизационный скачок в истории человечества, развернув научно-техническую революцию и построив одну из сильнейших в мире экономик, непобедимую и мощную армию.
Почему известные круги постоянно стараются очернить СССР?
Применение опыта того времени в симбиозе с социальной рыночной моделью неизбежно приведет нашу страну к невиданному развитию и процветанию. И это «стоп-сигнал», как для либералов, так и Запада, означая для первых– падение их власти, для вторых – возрождение нового «антипода» (удерживающей силы).
Либеральная Россия – клон царской России, построенный на наследии СССР. И если бы не оно, ситуация была бы другой. Страна раздвоена: здесь прекрасные военные парады и бесплатная медицина, как в СССР, но банковская кабала и периферийная сырьевая экономика с дефицитом хороших рабочих мест и сопутствующая ей бедность, как до революции. Здесь конфликт с НАТО, но экономическая система по принципам Вашингтона. Тут и ведущее войну государство, и игры олигархов, мечущихся между двух огней. Если посмотреть на исторический тренд, то с 2008 (конфликт в Осетии) отношения с Западом непрерывно ухудшаются – внутри государства либеральные тенденции падают, а государственность – увеличивается.
Первая попытка строительства капитализма со времен реформ Александра II закончилась его крахом в 1917. Вторая попытка, начавшаяся в 1985 году, пока не приносит народу процветания. Но причина не только в этом, капитализм не соответствует ментальности русского народа. Н. Бердяев: «И нужно потерять совесть, чтобы считать более соответствующим христианству капитализм».
Хотя нас крепко держат в рамках «периферийного капитализма», при котором страна постоянно вынуждена искать себе направление «разворота», поворот к нашим историческим корням также неизбежен, как была неизбежна Великая Октябрьская Революция. И новый «левый проект», исправляя ошибки коммунистов – будет православным.
Царская Россия не смогла победить в Первой мировой войне, но судьбой был создан СССР, который смог задавить зверя. История повторяется: мы вновь вынуждены противостоять неофашизму, который сегодня атакует уже под флагом единого Запада. И чтобы победить, нам придется строить коллективное, а не частно-олигархическое государство, упрятанное в «патриотическую упаковку» – и заниматься возрождением империи и армии.
СВО – это только начало длинного пути, единения не только русского, но и славянского мира. Иначе нам будут постоянно предлагать новые «минско-стамбульские» соглашения, и мы снова будем готовы в очередной раз обмануться.
Ссылки:
Будберг А. П. Дневник белогвардейца.
Родионов И. А. «Наше преступление».
Алкоголизм и трезвость в Дореволюционной России.
История пития на Руси.
В. М. Бехтерев, «Алкоголизм и борьба с ним».
Бюджет и налоговая политика самодержавия.
Гавлин М. Л. Роль винных откупов в формировании крупных российских состояний.
Трезвеннические бунты в царской России или закрытая страница истории о том, как русский народ боролся против насильственного спаивания алкоголем.
Протоиерей Владислав Цыпин, История Русской Церкви
(Синодальный период), ГЛАВА III. Русская православная церковь в XIX веке.
Николаев А. В. Антиалкогольные кампании XX века в России (опубликовано в журнале «Вопросы истории», ноябрь 2008, № 11, с. 67–78).
Дембо Л. И. Очерк деятельности комиссии по вопросу об алкоголизме за 15 лет. 1898–1913. СПб., 1913, с. 47.Алкоголизм и трезвость в дореволюционной России.
Винная монополия.
Бехтерев В. М. Алкоголизм и борьба с ним.
Захарова Лариса, Великие реформы 1860–1870-х годов.
Бедность и порок. Как в царской России развивалась тайная проституция.
Куприн А., Яма.
Первое послание к Коринфянам Святого апостола Павла, 6, 9–10.
Архиепископ Платон, Речь окончательная на годичное катехизиса толкование.
Далецкая Вероника, Политика государства и церкви в отношении сектантов в России XVIII–XIX веков.
Порка, розги, плети: как в России применяли телесные наказания против крестьян.
Битье батогами и плетьми. История телесных наказаний в России | АиФ Санкт-Петербург.
Марцинковский Владимир, Записки верующего, Из истории религиозного движения в Советской России (1917–1923).
Симчера В. М. Развитие экономики России за 100 лет.
Победоносцев К. П. Сочинения. – Спб., 1996. С. 345.
Воронова Е. А. Школа в Алуште. Из воспоминаний учительницы. – Спб., 1905. С. 11.
Поспеловский Д. Русская православная Церковь в ХХ в. М., 1995. С. 21.
Брачев В.С., Масоны в России – от Петра I до наших дней, Глава 17. Религиозно-мистические кружки и ордена в России (1900–1917 гг.).
Мода на мистику Спиритические сеансы в салонах русского высшего света
Блуд, аборты, слом традиций.
Горбачев Д. А., Духовно-нравственное состояние Российской Армии накануне Октябрьской революции 1917 года в оценках вождей Белого движения.
Труайя Анри > Александр II.
Наумов А. Н. Цит. Касвинов М. К. Двадцать три ступени вниз. М.: Мысль, 1978. С. 106.
Деникин, А. И. Очерки русской смуты.