Почему написан не на литовском ,a на старобелорусском языке?
Статут написан на старобелорусском (древнерусском, «книжном») языке того времени и устанавливает этот язык, как государственный на всей территории Литвы, для всех актов, судов, административных сношений.
Необходимость кодификации законов обусловила издание в 1529 г. на виленском сейме кодекса литовско-русских законов, названного Л.с. Считается, что этот первый или «старый» Статут никогда не был напечатан и существовал в рукописной форме. Статут 1529 г. содержал немало устаревших и весьма суровых постановлений. Поэтому уже на берестейском сейме 1544 г. был поставлен вопрос об исправлении Статута. Его пересмотр и новое издание были осуществлены при Сигизмунде-Августе, на сеймах 1564-1566 гг. Новая редакция, известная как 2-й Статут, была утверждена привилеем 1.03.1566 г.
Вскоре встал вопрос об очередной модернизации Статута. Исправленный на поветовых сеймиках и утвержденный на головном съезде в Волковыске, 1584 г., он был рассмотрен на варшавском элекционном сейме 1587 г. и окончательно утвержден на коронационном сейме 1588 г. В том же году «третий Статут» был издан на русском языке в Вильне. Русское издание считалось официальным текстом закона; многочисленные польские переводы, начавшиеся с 1616 г., имели частный характер.
После присоединения областей бывшего Великого княжества Литовского к России их населению было предоставлено право пользования местными законами, в т.ч. сохранено действие Л.с. при рассмотрении гражданских дел. Л.с. в 1811 г. был переведен на современный русский язык. Издание 1811 г. получило широкое распространение в Малороссии и бывших литовских областях. В 1840 г. Л.с. был отменен.
В течение последних двухсот лет культура Беларуси находилась под влиянием культуры великорусской. Тем не менее, несмотря на активные ассимиляционные процессы, у жителей этой страны не исчезло ощущение не только отличности от мощной и агрессивной соседней культуры, но даже и определенной отчужденности от нее. В возникающих по этому поводу дискуссиях и публицисты, и ученые чаще всего черпают свои аргументы из истории белорусского языка.
Общеизвестно, что белорусский язык развивался на основе диалектов древнерусского, или общевосточнославянского, языка в Киевской Руси до середины XIII в. С тех времен в истории белорусской культуры, языка и литературы остались славные имена просветительницы Ефросинии Полоцкой — писательницы, основательницы церквей, монастырей, мастерской по переписке книг, епископа Кирилла Туровского, проповедника, поэта, просветителя, книжника. Были на территории Беларуси и другие известные книжники, например смоленские Климент Смолятич и Авраамий Смоленский.
Беларусь в то время была проводником византийских и в определенном смысле восточных идей на запад и наоборот. Старобелорусская культура и литература сумела многое взять у соседних стран и стала богатым, своеобразным феноменом. Вот почему государственным языком нового образования, в состав которого вошла Белая Русь, — Великого Княжества Литовского, — стал старобелорусский язык как наиболее развитый, с давней письменной традицией и, что немаловажно, христианский. Этот славянский язык с кириллической письменностью уже при князе Ольгерде (1345-1377) стали называть «рускою мовою». Со времен Всеслава Полоцкого, или Всеслава Чародея, упомянутого в «Повести временных лет», Беларусь славилась терпимостью к разным народам, культурным традициям, вероисповеданиям. Это проявлялось и в языке, вернее, в письменности: тексты на старобелорусском языке писались и латиницей, и даже арабским письмом: это так называемые аль-китабы татар-переселенцев.
Первым в Европе сводом законов на национальном языке стал Статут Великого княжества Литовского (1529, 1566, 1588), созданный на старобелорусском языке Статут открывается словами: «Кто требует, чтобы властвовал закон, бесспорно, требует, чтобы властвовали Бог и разум, а кто требует, чтобы властвовал человек, привносит в это животное начало». Старобелорусский язык оказался не менее гибким, чем латынь, на нем были сформулированы не только основные принципы права (презумпция невиновности, юридически независимый статус адвокатуры, ограничение власти короля, равноправие вероисповеданий и под.), но и многочисленные юридические тонкости.
В это же время в Великом княжестве Литовском начинается и собственно белорусское летописание, которое охватывает несколько столетий. Рождается тяга к научному описанию истории, летописание становится государственным. Язык светских текстов того времени (деловой переписки, стихотворных и прозаических оригинальных памятников, летописей) впитал в себя и древнерусскую основу, и польско-латинские заимствования, и стихию народных диалектов, и богатейший фольклор. Соседние народы воспринимали его как самостоятельный — белорусские летописи переводились на русский и польский языки.
В 1569 году (Люблинская уния). Великое княжество Литовское по политическим соображениям объединяется с Польшей в единое федеративное государство — Речь Посполитую, и на первых порах равенство партнеров соблюдалось весьма ревностно. Именно на это время приходится деятельность знаменитого белорусского первопечатника Франциска Скорины, и письменные тексты становятся всеобщим достоянием. «Псалтырь», первой изданная Скориной (1517, Прага), играла и роль букваря. Книгоиздательское дело Франциска Скорины продолжали Симон Будный (1530-1593) и Василий Тяпинский (1540-1604), чье творчество дышит идеями Реформации, патриотизма, гуманизма. Старобелорусский язык, поддержанный массовым характером книгопечатания, продолжает совершенствоваться и остается адекватным проводником самых тонких, самых высоких идей. В это же время Микола Гусовский пишет на латыни «Песню про зубра», сообщая всему миру (по-видимому, для этого и был избран международный язык книжности) о Беларуси.
На рубеже XVI-XVII веков оформляются «отношения» старобелорусского и древнерусского языков. «Граматики Славенския правилное синтагма» Милетия Смотрицкого (1619), «Граматика Словенска» (1596) Лаврентия Зизания служили описанию старославянского языка и дифференцированному обучению грамматике и письму обоих языков, а словари «Лексикон» Памвы Берынды (1627), «Лексис» (1596) Лаврентия Зизания фактически являлись переводными, «словенско» (старославянско) — русскими (старобелорусскими)
XVIII век — странный период в истории белорусского языка. В новое время накопленный опыт уже не мог быть востребован в новое время, он не соответствовал сложившимся условиям. Традиции старого литературно-письменного языка, его система стилей в это время утрачивают свое значение.
Однако уже в XIX — начале ХХ века белорусский язык заново «вырастает» из белорусских диалектов. В это же время возрождается, а лучше сказать, претерпевает качественные изменения белорусская литература. Источником ее служит фольклор, народный театр XVIII века — батлейка, школьные драмы, комедии. Этот период в истории белорусской культуры определяется сильным влиянием русской и польской литератур при повышенном внимании к фольклору, анонимным текстам.
Разногласия польских и российских этнографов и политиков XIX в. привели к «научному открытию» Беларуси — ее языка, культуры, истории, фольклора — для широкой общественности. Беларусь начинают фундаментально изучать. Наиболее яркий пример — многотомный труд основателя белорусской филологии академика Российской академии наук Е.Ф. Карского «Белорусы», где он дает реестр белорусских памятников письменности, описывает особенности белорусского языка и рассматривает происхождение белорусского народа и белорусского языка.
На этой основе в начале ХХ века происходит «ускоренное» развитие языка: возникают периодические издания, в белорусской литературе появляется много новых имен. Литераторы конца XIX — начала ХХ века, особенно Максим Богданович, много времени уделяют вопросам развития языка, экспериментам с литературными жанрами и формами, переводам.
Эти процессы были насильственно оборваны в начале 30-х гг. Послевоенная история Беларуси — это, с одной стороны, несомненный рост экономики, образованности населения и культурного развития Беларуси в целом, с другой — это процесс дальнейшей русификации и во многом унификации белорусов и порожденный этим упадок национального самосознания и этнокультурного развития белорусского народа вплоть до угрожающего ослабления интегрирующей роли белорусского языка, а также возрастающей индифферентности значительной части населения к проблеме национально-культурного определения (при сохранении номинальной самоидентификации по этнониму).
Языковая ситуация в Беларуси сегодня парадоксальна. Большинство населения говорит на белорусском языке, но литературный белорусский язык мало востребован и непрестижен как язык образования и профессионального роста. На белорусском языке созданы литературные шедевры (имена Василя Быкова, Алеся Адамовича, Ивана Мележа, Владимира Короткевича и многие другие известны далеко за пределами Беларуси), однако они мало знакомы самим белорусам. В те годы, когда хорошие книги (в том числе и переводы зарубежных авторов на русский язык) были дефицитом, многое было переведено на белорусский язык, и читающая публика смогла оценить высокое качество переводов на белорусский язык и, соответственно, адекватность белорусского языка самым разным стилистическим и социальным задачам. И все же родной язык белорусы не рассматривают ни как способ знакомства с чужими культурами, ни как основной способ познания и сохранения своей.
Белорусская интеллигенция многое сделала и продолжает делать для белорусского языка и белорусской культуры. Например, газета «Наша нiва», как и на рубеже веков, служит связующим звеном для всех интересующихся Беларусью, ее языком, культурой, историей. На белорусском языке существует периодическая печать, причем такие газеты, как «Лiтаратура i мастацтва», новый журнал «ARCHE» удовлетворят самого взыскательного читателя. Есть и белорусскоязычные Интернет-страницы http://members.nbci.com/_XMCM/nasa_niva, где можно получить самую разнообразную информацию о Беларуси и белорусах; http://www.bk.knihi.com, где находятся важнейшие тексты на белорусском языке, в частности большинство белорусских летописей и произведения классиков белорусской литературы.
Существует ряд общественных организаций, например Скорининский центр, роль которых в деле белорусского просвещения трудно переоценить. Силами таких организаций предпринят издательский проект «Беларускi кнiгазбор», в рамках которого издаются и помещаются в Интернет «Беларускiя летапiсы i кронiкi».
Однако работа белорусской интеллигенции по развитию терминологии, художественных и публицистических средств родного языка — не более чем узкоэкспериментальная лаборатория, где достигаются неплохие результаты, которые, тем не менее, не востребованы.
Генеалогическая и структурная близость белорусского и русского языков, конечно, работает на вытеснение белорусского языка как более молодого и имеющего иной социальный статус. И все же современная тенденция формирования лингвистической карты мира однозначно направлена на сохранение языков. В Беларуси, где, кстати сказать, белорусский язык является государственным (наравне с русским), реальное укрепление его статуса и расширение социальной базы может быть достигнуто путем совместных усилий отдельных лиц, общественных объединений и государства при активной позиции всех сторон.
Лев Иванович Сапега – один из наиболее ярких людей белорусской истории: государственный, общественный и военный деятель Великого княжества Литовского, дипломат, мыслитель, можно сказать, звезда первой величины на небосводе политической истории Беларуси. Род Сапег происходил из старинного рода оршанских бояр и был вторым по богатству и значимости в Великом княжестве Литовском после Радзивиллов. Лев Сапега родился 4 апреля 1557 года в Островно, небольшом местечке на востоке Беларуси, (ныне Бешенковичский район Витебской области). К сожалению, до наших дней никаких памяток на месте рождения великого канцлера ВКЛ не сохранилось. Родился он в православной семье, но позже перешел в кальвинизм, а в 1588 принял католичество. В возрасте семи лет родители отправили Льва в Несвиж, чтобы мальчик получил соответствующее своему статусу образование. Несколько лет он жил при дворе Николая Радзивилла-Черного. Позднее вместе с сыном Радзивилла Лев отправился на учебу за границу – в Лейпцигский университет в Германию. Там он и увлекся реформационными идеями и перешел из православия в протестантизм.
По возвращении на родину он начал свою блестящую карьеру. Хорошее знание языков и острый ум помогли молодому Сапеге быстро продвинуться на государственной службе. Политическая карьера будущего канцлера Великого княжества Литовского началась с должности королевского писаря при Стефане Батории. Затем он постепенно занимает самые престижные государственные посты: подканцлер, а потом и канцлер ВКЛ (1589 год). С 1621 года он – виленский воевода, с 1625 года – великий гетман Великого княжества Литовского.
Льву Сапеге принадлежит заслуга создания в 1581 году Трибунала Великого княжества Литовского – сословного шляхетского суда второй и последней инстанции, который просуществовал до конца XVIII века. Судьями Трибунала являлись представители шляхты, которые выбирались на соймах сроком на один год по одному или по двое от воеводства (или повета). Кроме шляхты в Трибунал входили представители духовенства. Одна из самых ярких и величественных страниц в биографии Льва Сапеги – работа над созданием Статута Великого княжества Литовского 1588 года, его принятие и опубликование. От короля Речи Посполитой Жигимонта III Вазы Сапега получил привилегии на издание Статута и напечатал его на старобелорусском языке в виленской типографии братьев Мамоничей за свой счет. Тираж превысил 4 000 экземпляров, что даже для наших дней считается внушительным количеством. Но Лев Сапега был не только крупным политическим деятелем. Современники звали его «литовским Соломоном». Потомки также высоко оценили духовное наследие Льва Сапеги.
В последние годы жизни Лев Сапега занимал должность великого гетмана – главнокомандующего войсками ВКЛ, участвовал в войне со Швецией. Но никаких знаменательных побед уже не одержал. Мирную деятельность канцлера потомки помнят гораздо лучше. Умер этот великий человек 7 июля 1633 года на 77 годе жизни и был похоронен в костеле святого Михаила в Вильне. Жизнь этого великого деятеля была связана со многими городами и местечками Беларуси, в каждом из них он оставил о себе следы, над которыми не властно время. Давайте пройдемся по наиболее значимым из них.
Лев Ива́нович Сапе́га (белор. Леў Сапега, лит. Leonas Sapiega; 4 апреля 1557, Островна, ныне Бешенковичский район Витебской области Республики Беларусь — 7 июля 1633, Вильна) — государственный и военный деятель Великого княжества Литовского, дипломат и политический мыслитель.
Ранние годы
Происходит из старинного белорусского[1] рода оршанских бояр. Воспитывался в несвижском имении Николая Радзивилла Чёрного, который затем послал его учиться в Лейпцигский университет.
Государственные посты
Службу начинал писарем в городской канцелярии г. Орши, что вполне естественно поскольку его отец являлся Оршанским старостой. Начав службу с самых нижних ступенек в государственной иерархии Лев Сапега достиг наивысшего поста в Великом княжестве Литовском — великого гетмана, то есть военного министра и главнокомандующего войсками. Эта должность позволяла принимать решения, не согласовывая их с королем Речи Посполитой. На должности городского писаря прослужил достаточно долго, затем мощным толчком в его карьере послужило личное знакомство с польским королем Стефаном Баторием. С 1581 года был королевским писарем при Стефане Батории, затем подканцлером (c 1585 по 1589 годы) и великим канцлером Великого княжества Литовского (с 1589 по 1623 годы). Добровольно отказался от этой должности, чтобы усилить свое влияние и влияние клана Сапег(ов) в Великом княжестве Литовском и всей Речи Посполитой.
С 1621 года — виленский воевода, с 1625 года — великий гетман Великого княжества Литовского. Проявил себя как военный деятель и дипломат на заключительном этапе Ливонской войны (1558—1583). Сформированный им на собственные средства гусарский полк успешно действовал в битве при Великих Луках и осаде Пскова.
Позднее возглавлял посольства Великого княжества Литовского, в продление Ям-Запольского мира (1582) заключавшие мирные договоры с Фёдором Иоанновичем и Борисом Годуновым (1600). В Смутное время участвовал в подготовке интервенции войск Речи Посполитой в Московское царство, поддерживал Лжедмитрия I и Лжедмитрия II. В его слонимском имении воспитывался ЛжеИвашка I — Ян Фаустин Луба, который якобы был сыном Марины Мнишек от Лжедмитрия II. Двоюродный брат Л. И. Сапеги, Ян Петр Сапега, в 1608—1611 годах возглавлял войска Речи Посполитой в время интервенции в России.
Родился в православной семье, перешёл в кальвинизм, в 1588 году принял католичество. Был сторонником воссоединения христианской церкви, поэтому деятельно участвовал в подготовке церковной унии (Брест, 1596), поддерживал её саму, но не жёсткие меры её претворения в жизнь.
Некоторые историки приписывают Льву Сапеге инициативу создания выдающегося памятника правовой и политической мысли Европы — Статута Великого княжества Литовского 1588 года (Литовского статута), добавляя при этом, что он был основным разработчиком кодификации[источник не указан 27 дней].
Статут Великого княжества Литовского 1588 году не собрание законов, а кодификационный акт, который определял государственное устройство Великого княжества Литовского.
На коронационном сейме в январе 1588 года выступил с речью, убеждающей польского короля Сигизмунда III Вазу и сейм Речи Посполитой утвердить новую редакцию статута. Речь признаётся образцом ораторского искусства своей эпохи. Стараниями Льва Сапеги Третий Литовский статут был издан, вследствие широкого употребления неоднократно переиздавался, был переведён на польский язык, затем на русский, поскольку в качестве кодекса законов действовал на территории Литвы и Белоруссии до 1840 года, когда на территорию бывшего Великого княжества Литовского было распространено российское имперское законодательство.
Поздние годы
Последние годы жизни Лев Сапега занимался упорядочиванием архивов Литовской метрики. Был основателем ряда костёлов, в том числе и костёла Святого Михаила в Вильне, где и захоронен его прах. В храме справа от алтаря сохранился надгробный памятник из мрамора разных цветов Льва Сапеги и двух его жён — Елизаветы, урождённой Радзивилл, и Дороты, урождённой Фирлей.
http://dokumentika.org/lt/slav/statuti-velikogo-knyazhestva-litovskogo-2