450 лет назад, 28 июня 1569 г., был ратифицирован документ, влияние которого ощущается до сих пор. По большому счёту именно тот росчерк пера надолго отложил установление естественных границ нашей страны и воздвиг между Европой и Россией серьёзную стену отчуждения и непонимания.
Документ этот называется Люблинской унией, и значение его состоит в том, что начиная с того июньского дня на карте Восточной Европы появляется новое — огромное и сильное — государство. Великое княжество Литовское и Королевство Польское объединились в Речь Посполитую. Или, если угодно, «Общую вещь/Общее дело» — именно так можно перевести на русский язык это название.
Смысл создания этого союза, как правило, объясняют московской угрозой. Дескать, объединение это было неравноправным, поляки в Речи Посполитой явно доминировали и Великое княжество Литовское согласилось на такой вариант только по той причине, что было поставлено на грань военной и политической катастрофы. Катастрофу же олицетворял собой «злой враг московит», как тогда уже вовсю называли русского царя Ивана IV Грозного.
Страшный, сильный и коварный, он, как многие думают, всеми силами обрушился на несчастную Литву, и ей бы несдобровать, кабы не помощь «братского народа». Пусть небескорыстная, но всё-таки оградившая Литву от геноцида и стирания из истории и памяти.
В реальности дела обстояли ровным счётом наоборот. Дело в том, что ещё за десять лет до этих событий никакой «московской угрозы» ни для Литвы, ни для Польши не существовало. В 1558 г. Иван Грозный начал войну только и исключительно с Ливонским орденом, будучи вполне в своём праве.
В Ливонский орден на правах ганзейского города входил Дерпт. Ранее — город Юрьев, основанный Ярославом Мудрым. О том, кто настоящий хозяин города, помнили, в общем-то, все. В 1243 г. рыцари ордена, напуганные действиями Александра Невского, обязались выплачивать за владение городом ежегодную дань, которую так и назвали: «Юрьева дань».
Платили плохо и нерегулярно. Потом выплаты прекратились вовсе. Неоднократные напоминания, зафиксированные во множестве договоров, игнорировались. Словом, даже без процентов за 300 с лишним лет денег набежало немало.
И, когда пришло время платить по счетам, выяснилось, что орден — банкрот. Иван Грозный, решив, что с ролью коллектора прекрасно справится сам, предпочёл не деньги, а натуру. То есть земли. И довольно быстро, всего лишь за два года, уничтожил это государство вообще, заняв практически всю его территорию.
Литве, которая с орденом традиционно была на ножах, эти земли нравились давно. Другое дело, что занять их как-то не получалось. И литовская шляхта приняла решение: взять орден под свою защиту. По каким-то загадочным соображениям посчитав, что уж с «московитом» литовские полки должны справиться, Литва нанесла удар по Смоленску.
Контрудар Ивана Грозного был точен и сокрушителен. За смешные сроки был взят второй по величине и значимости город Литвы: Полоцк. И вот только тогда это Великое княжество было поставлено на грань военной и политической катастрофы.
Паника поднялась масштабная. Европа замерла в ужасе, который подогревался терпящей поражение стороной. Король Польши Сигизмунд II Август писал в Англию: «Московский государь ежедневно увеличивает свое могущество. К нему привозят не только оружие, до сих пор ему неизвестное, но приезжают и самые художники, посредством которых он приобретает средства побеждать всех. Вашему Величеству известны силы этого врага и власть, какою он пользуется над своими подданными; до сих пор мы могли побеждать его только потому, что он был чужд образованности и не знал искусств; но если так будет продолжаться, то, что будет дальше, неизвестно…»
Словом, классическая истерика в стиле: «Иван Грозный на пороге, мы все умрём». Подоплёка вполне очевидна: получение молчаливого одобрения на агрессию против «страшного врага московита».
Но в том-то всё и дело, что поодиночке завалить такого сильного противника никак не получалось. Иван Грозный успешно вёл войну даже против коалиции, в которую вошли Литва и Швеция. Первую просто раскатал в тонкий блин, вторую — успешно сдерживал. А у Польши не было никаких причин развязать с ним войну.
Предпринятый ход был красив. Люблинская уния разом перечёркивала все преимущества Русского царства в этой войне. Начиная с самого очевидного: мобилизационного резерва.
Одно дело, когда Русское царство с населением в 6,5 млн чел. воюет против Литвы с населением в 3,5 млн чел. И совсем другое, когда на западных рубежах России вдруг вырастает единое государство с населением в 8,5 млн чел. Это совсем другой расклад. К тому же у этого государства имелся отличный повод развязать против России войну.
Словом, на короткой дистанции Литва и Польша, казалось, выигрывают. Действительно, Ливонская война, начатая Иваном Грозным за здравие, окончилась для России весьма печально: отказом от белорусских земель, потерей балтийских территорий и выхода к морю.
Но на длинной дистанции выяснились неприятные для Литвы вещи. Главной в «Общем деле», то есть в Речи Посполитой, была Польша. На долгое время название «Литва» исчезло из истории и карт. Некогда могущественное государство распылилось, размазалось и в итоге прекратило существовать.
Для русских царей же главной задачей отныне становилось сначала сдерживание, а потом — и уничтожение Речи Посполитой. Государства, которое было создано для единственной цели: агрессии против России. Через двести с небольшим лет задача была выполнена.